Портал TalkingDrugs.org предлагает сокращенную версию двух интервью с Дашей Очерет, советницей по реформе наркополитики Евраз ийской ассоциации снижения вреда (ЕАСВ) о ключевых понятиях в наркополитике.
С весны 2018 года ЕАСВ проводит региональную онлайн-консультацию с целью определить приоритетные з адачи в сфере наркополитики и соблюдения прав людей, употребляющих наркотики, в регионе ВЕЦА для рабо ты ассоциации в 2018-2020 годы. Это глубинный процесс, предполагающий обсуждение с большим числом членов ассоциации и партнерских организаций, чтобы четко определить, адвокационные цели в наркополитике на ближайшие три года. Для активистов из ЕАСВ важно обсудить основные понятия в современной наркополитике, ведь сейчас сущес твуют самые разные определения, и мы их все активно, и часто даже не задумываясь, используем. Это легализация, декриминализация, депенализация и т.д. Слов очень много. Где-то нам кажется, что это синонимы, где-то – что за каждым словом стоит четкое определение, но оно может о тличаться по смыслу в разных странах. Важно договориться, что именно мы вкладываем в определенные понятия и в определенную терминологию.
Полные тексты интервью читайте на сайте Еврайзийской сети людей, употребляющих наркотики, aqui и aqui
Саша Левин: Мы все выступаем за гуманизацию наркополитики, но что под этим понимаем каждый из нас п онимает – тут могут быть абсолютно разные точки зрения?
Даша Очерет: Мы ожидаем, что в результате этой онлайн-консультации совместными усилиями как раз удастс я сформулировать единую позицию ЕАСВ по наркополитике. И она отразит наше общее видение и определит ключевые подходы членов ЕАСВ на национальном уровне и де йствия сети уже на уровне евразийского региона и глобально.
C. L.:Sim, ideia понятна. Certifique-se de que a operação é alternativa para a operação e a proteção de dados.
Д. О.: Сначала я хочу вернуться к истокам современной наркополитики. Дело в том, что самая первая конвенции ООН по наркотикам – Единая конвенция о наркотических средствах 1961 1961 года – уже тогда ставила вопрос о том, так ли необходима криминализация людей, употребляющих наркотики. Но об этом либо не знают совсем, либо не вспоминают. А зря. То есть, если спросить многих из нас, что там говорится по этому вопросу, то они скажут – да, Конвенция 61 XNUMX года запрещает употребление и хранение наркотиков. И соответственно страны имеют право преследовать в уголовном порядке таких людей. Но при этом уже в Конвенции XNUMX года написано, что страны в праве также применять к ним и альтернативные санкции. Там используется, правда, достаточно любопытный язык, и говорится о том, что власти могут отправлят ь людей на лечение и воспитание. Сейчас бы мы, конечно, это назвали не воспитанием, а реабилитацией и социальной реинтеграцией.
С.Л.: Но тогда вопрос – почему, имея такой документ, к настоящему моменту мы получили практически во всех странах мира поголовную криминализацию людей, употребляющих наркотики? Или же то, что наши страны почему-то рассматривают на протяжении долгих лет в качестве альтернативы – при нудительное лечение от наркотиков?
Д.О.: А проблема в том, что в тексте Конвенции 1961 года, в том параграфе, который говорит о замене крими нальных санкций на меры, связанные с лечением, все очень хитро сформулировано. Там присутствует такая фраза: «Стороны могут предусмотреть либо в качестве замены осуждения или наказания, либо в дополнение к наказани ю,чтобы отношении таких лиц применялись в соответствии с пунктом 1 статьи 38 меры, направленные на их леч ение, воспитание, наблюдение за ними после окончания ими лечения, восстановление их трудоспособности и возвра щение их в общество».
Здесь речь идет о том, что в 1961 году предлагается либо заменить наказание лечением, либо дополнить нак азание лечением. И это, как я понимаю, является причиной или основанием того, что делалось в Советском Союзе и затем во всех странах, которые появились после его распада. То есть одновременно применяются меры уголовного характера, а к ним еще дополнительно, уже в принудительн ом порядке – лечение или реабилитация.
С.Л.: À какие формулировки наиболее актуальны сейчас?
Д.О.: Если мы посмотрим на итоговый документ UNGASS 2016 года (специальная сессия Генеральной Ассамблеи О ОН по мировой проблеме наркотиков), он тоже в принципе включил пару параграфов о том, что приветствуется замена мер уголовного характера на альтернативы. Но, если честно, когда я смотрю на текст 1961 и 2016 года, я большой разницы не вижу. Она только в том, что, конечно, в 2016 году больше нет «воспитания», которое поменяли все-таки на реабилитац ию и социальную реинтеграцию. Но вот эта формулировка про замену или дополнение осталась.
Но опять же, в плане адвокации у нас развязаны руки. И мы имеем полное право и даже вынуждены обращать внимание правительств наших стран, что два раза они п одписались под документами о внедрении альтернатив уголовному преследованию людей, употребляющих наркотики.
С.Л.: O que você está procurando no mundo, você está planejando esses valores alternativos?
Д.О.: Давай я лучше расскажу про последнюю тенденцию относительно альтернатив поближе к нашему регио ну – про рекомендации Совета министров Евросоюза. Какой язык там используется и какие понятия присутствуют относительно криминализации наркотиков и люде й, которые их употребляют или хранят, в том числе для личного использования.
Итак, Совет министров Евросоюза 8 de março de 2018 года издал Заключительные рекомендации по альтернативам нака заниям за преступления, которые совершают люди, употребляющие наркотики. Этот текст является последним в своем роде и достаточно прогрессивным международным документом, который опр еделяет и как раз отвечает на вопросы – что это за альтернативы, в отношении кого, и зачем их нужно примен ять. Так вот, в этом документе я хочу обратить внимание на вторую рекомендацию, где говорится про альтернативы , применяемые за преступления, связанные с употреблением наркотиков. Еще раз – не за употребление наркотиков, а за преступления, связанные с ними. И здесь говорится о расширении действий этих альтернатив. То есть в центре находится не факт того, что человек приобрел какое-то количество наркотического вещества или употребил его, а его последующие действия.
С.Л.: Você pode, o que você pode fazer com isso, посмотрим все на примере?
Д.О.: Хорошо. Por exemplo, кража. Человек украл мобильный телефон. Или совершил еще какое-то подобное деяние. Чаще всего это как раз незначительные преступления в небольшом финансовом объеме. Важно только, что это преступления не насильственного характера. Соответственно, если суд или полиция видят, что у человека нет жилья и работы, и он украл Доширак в связи с тем, что является наркозависимым, то к нему можно сразу применять альтернативные меры.
Это очень важный момент. Потому что, когда в 2004 году в России было фактически декриминализовано хранение наркотиков для личного ис пользования, милиция быстро опомнилась, и стала тех же самых людей сажать уже за кражи мобильных т елефонов. Изменился состав преступления и срок, который человек мог получить, но бессмысленность наказания остала сь на том же уровне. Так, правда, продолжалось недолго, и уже меньше чем через год поправки 2004 года были снова изменены в сторону ужесточения. И все вернулось на свои места.
С.Л.: O que é isso – alternativas de uso?
Д.О.: Все очень просто. Este produto não é compatível. Это образование, точнее – информирование человека обо всех аспектах его жизни и прав. Дальше – замена тюремного пребывания лечением. Замена или откладывание расследования и преследования. Реабилитация в понятии recovery, или восстановление. То есть человек не находится в закрытом учреждении, а, допустим, ходит в программу Анонимных Наркоманов, а также в те или иные центры социальной реинтеграции. Главное, что он не находится в больнице или реабилитационном центре. Но, тем не менее, он является клиентом какой-то программы, которая направлена на восстановление его состояни я и социальную реинтеграцию.
С.Л.: Recomendações legais do Ministério da Europa. O que você está pesquisando no seu filho?
D.О.: Nosso único arquiteto recomendado. Não há nenhuma recomendação que você possa usar em advocacia.
C.Л.: На самом деле, есть очень большая проблема с тем, как само слово альтернатива интерпретируется сего дня в странах региона ВЕЦА.
Д.О.:В Кыргызстане сейчас проведена вроде бы реформа наркополитики. И вообще Кыргызстан все долго видели как страну, где в той или иной степени декриминализовано употреблени е наркотиков. Там назначался штраф за хранение героина до грамма и гашиша – до трех грамм. Штраф 250 евро. Ну, в понимании жителя европейской части региона – это, конечно, не плохо. Но что такое 250 евро? Для Кыргызстана – это 18 минимальных зарплат, или 4 прожиточных минимума. То есть это очень высокий штраф. Человек может пусть плохо, но жить как-то четыре месяца на эти деньги. Можно ли в этой истории говорить о реальной декриминализации? Да, человека не посадят в тюрьму, но тот ущерб, который ему принесет исполнение этой, казалось бы, аль тернативной меры, – он огромный! Дальше – хуже. Кажется, что цель новой этой реформы – вывести наркотики за пределы уголовной сферы, но на самом деле штрафы за малые дозы будут увеличены до 650 евро вместо 250, как сейчас. А в крупном размере – это будет уже более 4000 евро. То есть, с одной стороны, есть политическая воля и общая направленность на то, чтобы употребление и х ранение наркотиков в небольших дозах перестало быть частью уголовного кодекса. Попытка осмыслить это как правонарушение, а не преступление в чистом виде. Но при этом финансовые санкции их карательная составляющая увеличиваются. И 650 евро и 4000 евро – это для Кыргызстана приговор такой серьезный.
Или внедрение института пробации и реабилитации вместо наказания. Но дело в том, что реабилитация в Кыргызстане платная. И как тогда человек может пройти реабилитацию, если у него уже отобрали все деньги для выплаты огромно го штрафа. Где теперь он должен взять деньги на реабилитацию – не понятно.
Я привела пример Кыргызстана, чтобы показать, что нам сложно бывает понять на уровне страны, вступ ила она на пусть альтернативных мер или нет, при всей декларативности проводимых реформ. Ситуация, подобная кыргызской, показывает, что несмотря на то, что формально в тексте законов и пост ановлений есть такие хорошие слова, как «внедрение института пробации», на самом деле тот финансовый, экономичес кий и социальный ущерб, который человек в итоге получает, если к нему применяются так называемые «альтернативные» санкции, может оказаться гораздо катастрофичнее, чем р аньше.
С.Л.:Ты можешь сформулировать, что рассматривать под понятием «наказание»? И что тогда мы имеем виду под понятием «альтернатива»?
Д.О.: Для понятия «наказание» я бы предложила использовать уже известную формулировку Европейског о центра мониторинга наркотиков и наркозависимости. Она звучит так, наказание – это целенаправленное причинение боли или иных неприятных ощущений, соверше нное некой авторитетной инстанцией за нарушение правил. То естьесли то, что делает представитель власти, должно заставить человека страдать, хотя бы какое-то врем я – это и есть наказание. Потому что его цель – лишить человека каких-то удовольствий и благ. Если он хочет, чтобы человек заплатил штраф за употребление или хранение наркотиков в личных целях – это тоже наказание.
С.Л.: Um штраф-то каким образом здесь является наказанием, а не альтернативой?
Д.О.: Потому что в данном случае штраф – это не способ возмещения убытков. Здесь смысл в том, чтобы причинить человеку неудобство. Ты, значит, наркотики, употребляешь, а мы тебе 650 евро штрафа. Это неприятно, и, значит, ты больше не будешь употреблять. Логика такая. Именно поэтому все меры, которые применяются сегодня в большинстве стран Восточной Европы и Централ ьной Азии – это все равно наказание.
С.Л.: O que você pode imaginar no vídeo em que você pode encontrar «альтернатива»?
Д.О.: Это уже мое определение. Альтернатива – это предоставление медицинской, социальной или психологической поддержки с целью предот вратить повторение нежелательного поведения в будущем. Мы меняем наказание на поддержку. Мы исходим из того, что если человека поддержать тем или иным образом, улучшить его ситуацию, то он э то свое нежелательное поведение в будущем не повторит.
P.S.:Não é isso que você quer fazer com a sua empresa – o que é que é impossível?
Д.О.:С точки зрения законодателя, покупка или хранение наркотиков и есть нежелательное поведение. Поэтому цель альтернативы – создать такие условия, чтобы человек покупку и хранение нелегальных наркот иков сократил или вообще больше так не делал.
С.Л.:То есть, граница, отделяющая наказания и альтернативы для потребителей наркотиков за нежелатель ное поведение, проходит в точке страдания?
D.О.: Este é o primeiro princípio de classificação que é definido pela melhor estratégia. Antes de usar a licença, abra o serviço de entrega, abra ou instale tarefas – isso é o que você precisa. Eu posso dizer que é melhor ou menos importante. Eu posso dizer que isso é um problema de qualidade, que é realmente real. Sim, isso e isso. Não, não, não use uma alternativa, talvez seja isso que você fez – coloque o tema em questão, que está no caminho certo.
Alternativas – esta é uma necessidade de interferência. Então, o que você está vendo em Portugal é que o que você está fazendo é bom. Isso é uma coisa boa, o que você precisa fazer. Isso é útil para a licença, no qual a licença é útil. Социальная поддержка. E muito mais.
***
Саша Левин: Почему именно «война с наркотиками» годы и годы доминирует в дискурсе мировой наркополитики? Почему большинство людей, которые занимаются либо так или иначе вовлечены в наркополитику, до сих пор придерживаются взгляда на людей, употребляющих наркотики, как на преступников, которых необходимо контр олировать и наказывать?
Даша Очерет: Все ответы лежат в области идей. Так вот, основная идея 20 века и 21 тоже заключается в том, что нужно снизить и полностью остановить упо требление наркотиков в мире. И пока на уровне официальных заявлений и официальной политики мы не видели еще какого-то абсолютно ч еткого заявления о том, что нет, наркотики – это хорошо.
Сегодня проскальзывают и в международных дискуссиях, и на уровне стран какие-то идеи о том, что на самом де ле наркотики могут играть позитивную роль. Por exemplo, что они необходимы для медицинского использования. И с этим никто не спорит. Потому что система здравоохранения, лечение людей просто невозможно без применения наркотических средств и психоактивных веществ. Человечество не выживет без этого.
С.Л.: Расскажи о причинах, которые являются аргументом для преследования людей, употребляющих нар котики? Qual é a sua opinião sobre o assunto?
Д.О.: С конца 19 века до сегодняшнего дня можно увидеть четыре основные модели, которые, собственно, пы таются объяснить, почему какие-то люди употребляют наркотики и становятся зависимыми. Первая модель – isso é pela moral. Это то, с чего все началось в конце 19 и в начале 20 века. Она утверждает, что зависимыми становятся безнравственные люди со слабой моралью, у которых нет силы во ли. И эта концепция сохраняется до сих пор. Многие люди до сих пор считают, что любой «наркоман», если бы захотел, то пошел лечиться и перестал у потреблять. А не делает он этого потому, что он слабый и безнравственный.
Следующий блок идей – это что Construindo um conjunto de concreto. Isso é algo que eu preciso fazer para encontrar o narcotráfico, para que você possa encontrá-lo. Соответственно, если наркотиков не будет, то не будет и «наркомании». Если, допустим, в России не будет героина, то в России не будет и «наркоманов». Lógica também.
При том, что мы понимаем, что это устаревшая, не основанная на эмпирических данных идея, но она до сих пор доминирует в среде людей, которые принимают решения в сфере наркополитики. Как международной, так и национальной. И именно поэтому тратятся огромные деньги на снижение поставок наркотиков, операции в Афганистане, в Кол умбии и так далее.
A moda moderna, você está escalando – cada uma das tendências mais modernas em termos de popularidade, говорит о том, что O formato do formulário não é muito bom, uma organização organizada. Посыл такой – если не все люди, которые когда-либо употребляли наркотики, стали зависимыми, может быть, ес ть какие-то особенности в организме человека. И возможно, это головной мозг, который одних людей делает зависимыми, а других людей – нет.
E mais tarde – fatores sociais. Isso é algo que não é uma boa ideia, que organização é a vida, o amor, o dia e todo mundo, o dinheiro e você não produz nenhum produto legal, mas não há fatores sociais prejudiciais – de você ровня дохода, наличия работы, образования и т.д. – Aperte, desligue a chave de fenda ou não.
С.Л.: Qual modelo está sendo usado em uma sessão de narcóticos soberana no mundo?
Д.О.: То, что люди, употребляющие наркотики, аморальны, и если убрать наркотики, то не будет никакой «нарк омании» – вот эти две концепции все еще являются определяющими в наркополитике, и международной, и национал ьной. Плюс зависимость как физическая болезнь – это не доминирующая история, однако она занимает особое место в подходах к лечению наркозависимости.
Но надо понимать, что научная мысль, которая, собственно, и формирует эти концепции, движется дальше в понимании природы зависимости. Их воплощение в практической наркополитике пока отстает, хотя какие-то элементы той же социальной теори и понемногу уже начинают реализовываться в некоторых странах мира.
Если мы проанализируем основные дебаты по наркотикам и наркополитике, то они все время движутся от одной эк стремальной точки до другой. То ли «наркоманы» – преступники, то ли «наркоманы» – больные. И выйти за рамки этой дискуссии пока удается очень редко. Это маятник, который все время качается: от криминализации – что надо всех сажать, и таким образом победи ть «наркоманию», до демонизации – что все «наркоманы» больные, поэтому их всех нужно лечить.
С.Л.: Isso pode ser feito em uma página separada. Você não sabe o que fazer em uma situação criminosa, relacionada à sua região?
Д.О.: Ну, во-первых, понятно, что не все люди, употребляющие наркотики, больные. Диагноз зависимость есть совершенно не у всех. Плюс, не всегда, но часто люди, употребляющие наркотики, которые попадают в поле зрения властей – из б едных слоев населения. И там потреблению наркотиков сопутствуют кражи и мелкий сбыт. Поэтому для общественного мнения они однозначно преступники, их нужно жестко наказывать.
Соответственно, другая сторона, в которую раскачивается маятник – это такая демонизация потребителей наркот иков, что ничем не лучше. Его не лечит и не исправляет тюрьма, у таких, как он, очень высокий уровень рецидивизма – значит, все-так e он больной.
С.Л.:Qual é o problema que você pode fazer?
Д.О.:Когда законодатели, журналисты или какие-то общественные деятели продолжают оставаться в этой кра йне узкой рамке – то ли преступник, то ли больной, человек, употребляющий наркотики, автоматом становится ист очником некой общественной опасности. При этом не важно, является ли он действительно преступником или имеет ли зависимость. Это сигнал. По факту употребления наркотиков человека необходимо выявить, а затем он сразу оказывается под постоян ным внешним контролем и с ограничением в правах.
Важно понять, преступник или больной – одно не лучше другого. Потому что это одна и та же рамка, только с двумя полюсами. И между этими полюсами принимаются все решения, связанные с наркотиками. Проблема в том, что если мы возьмем и Португалию и Россию, то и там и там система работает в одном направлен ии – на выявление, на внешний контроль и на какое-то ограничение в правах.
С.Л.: Você está satisfeito com a operação, o que é isso para decriminalização e legalização?
Д.О.: Декриминализация – это когда наркотики или поведение, с ними связанное, исключены из сферы уголовн ого права. То есть запрет остается в силе, но санкции за употребление, за покупку или за хранение наркотиков больше не подпадают под действие уголовного законодательства. При этом можно наркотики конфисковать, выносить человеку предупреждения, налагать штрафы или перенапра влять на лечение.
Декриминализация бывает фактическая и юридическая. В большинстве стран, которые мы знаем как страны лучшей практики, законы все еще предусматривают санкци e за употребление наркотиков. Просто эта мера де-факто не используется. В Голландии, во Франции, допустим, употребление наркотиков запрещено и может преследоваться в уголовном п орядке. Декриминализация де-юре гораздо реже встречается. Это когда человека по закону не могут лишить свободы за хранение наркотиков.
С.Л.: На каких этапах может работать декриминализация, то есть когда происходит освобождение человека от уго você gosta de sanкций?
Д.О.: Например, полиция может просто не вмешиваться. Причем когда декриминализация существует де-юре или де-факто, как вот, например, в Голландии. То есть власть закрывает глаза на то, что человек покупает, употребляет и хранит для себя какие-то нарк отики.
Дальше – на этапе задержания. Полиция задерживает человека, видит, что он несет собой полграмма чего-то там, и просто его отпускает. При этом сотрудники могут отобрать наркотики, сделать ему предупреждение или перенаправить человека в какую -то программу помощи.
Следующий вариант – это модель Португалии. При нахождении у человека наркотиков полицейские сами ничего не делают. Они привлекают специалистов, чтобы решить вопрос о санкциях – то ли внушение сделать, то ли человека отп равить на заместительную терапию, то ли в программы социальной реинтеграции. Еще тут важно, что не суд решает, что с тобой делать, а эксперты, которые напрямую не связаны судеб но-правовой системой.
С.Л.: À странах нашего региона на каком этапе принимаются решения?
Д.О.: У нас санкции назначаются по решению суда. То есть сначала проходит вся досудебная процедура, а потом уже судья может сказать – нет, ну этот челов ек больной, он зависимый, пускай он полечится где-нибудь от наркотиков, и больше не будет преступление совершать. Хотя и это редкость.
С.Л.: Это вот такие ступени декриминализации – от действий полиции на улице до суда, которые проходит челов ек. Почему тогда по суду – это не очень хорошо? Суд же тоже, как ты показала в примере, может работать частью системы декриминализации.
D.О.: Você pode usar este produto com segurança suficiente no sistema de segurança. Isso é mais importante e para ninguém, e para os mesmos sistemas.
С.Л.: Понятно. E eu pensei neste momento, para que você possa fazer isso – política de segurança do vidro. Isso é um documento que permite que você faça uma política de segurança ou uma política de segurança? Ou isso é algo que você quer?
D.О.:Isso é, o que foi proposto no site, e este é um preço atraente. Esta «politica de segurança de vidro» é uma configuração de regulamentação adequada. E só posso ter informações sobre isso. Você pode fazer o que você propôs, e você pode fazer isso com a forma que você quer ение полицейского, проводить задержание ou net.
Não, isso não é uma boa compra! Este é um sistema de segurança confiável e eficaz. Isto é, o que foi feito na Grã-Bretanha e na França. E isso também é algo que não foi realizado na região da região.
С.Л.:Legalisiaция. O que você quer?
Д.О.: Легализация – это отмена законодательного запрета, всех уголовных и административных санкций. Но это не обязательно прямо свободный рынок. Обязательно присутствуют определенные ограничения продажи и употребления, которые могут повлечь уг оловные или административные санкции. Por exemplo, um quarto de banho de 18 anos ou mais em casa de banho. То есть легализация – это просто форма регулирования. И чтобы это понять, мы смотрим, как регулируется алкоголь и табак. Примерно то же самое относится и к наркотикам.
C.Л.: Кстати, часто люди путаются, где легализация, а где декриминализация. Многие ничего не знают про местные жесткие законы о наркотиках и политику закрывания глаз в Голландии, и думают, что там давно уже полная легализация наркотиков.
Д.:: н сао с. Мы не можем взять страну и сказать – тут у вас декриминализация, а тут уже легализация. Это вектор политики, в которой участвуют все – и здравоохранение, и полиция, и суды, и прокуратура, и законод атели, и финансовые структуры. No caso de uma empresa, uma empresa de pesquisa de tecnologia – это страны, которые начинают допускать, что людям по к аким-то причинам нужно употреблять психоактивные вещества. Что это часть нашей человеческой природы. Если же говорить про наш регион в целом –это все еще вектор на ужесточение и криминализацию потребителей наркотиков.
